Глава 2. Процесс профессиональной подготовки на основе реализации концепции «человеческого капитала»


2.1. Особенности отношений собственности в постиндустриальную эпоху и концепция «человеческого капитала»

Тенденции, происходящие в экономике и затрагивающие сферу технологий, отношений между людьми в ходе производственного процесса, как бы ни были они значительны для формирования нового облика профессионала, все же являются внешним выражением фундаментальных отношений в ходе экономического развития – отношений собственности.

В.Л. Иноземцев(1), исследуя получившие на Западе широкое хождение теории преодоления частной собственности в условиях информационного общества, определяет эту проблему как дихотомию личной и частной собственности. Личную собственность от частной, по мысли автора, отличают два признака: во-первых, соединенность работника со средствами производства и, во-вторых, отсутствие экономических отношений на этапе производственного процесса. В.Л. Иноземцев полагает, что в условиях информационной революции, в эру интеллектуального капитала, главным фактором, вызывающим диссимиляцию традиционной частной собственности, выступает качественно новая личная собственность. На протяжении многих столетий эта форма собственности не играла в хозяйственной практике сколько-нибудь заметной роли, и только теперь появились принципиальные основания для ее активного развития и распространения. Ими служат возрастающая роль знания как непосредственного производственного ресурса и доступность средств накопления, передачи и обработки информации любому работнику интеллектуального труда современного общества. Сегодня личная собственность на средства производства используется не для производства примитивных благ, а для создания информационных продуктов, технологий, программного обеспечения и нового теоретического знания в условиях развитой информационной и технологической среды.

Конечно, было бы преждевременным распространить такой тип отношений и такие особенности производственного процесса на всю экономику, тем более у нас в России. Однако отмеченная автором роль знаний в инновационной экономике – а именно она развивается наиболее бурными темпами – как ничто другое указывает на деформацию привычных отношений собственности, и как следствие – на мотивацию работников.

Деформация отношений собственности неизбежно изменяет характер рынка труда. В системе прежних отношений это был рынок продавца рабочей силы (имелось в виду, что она разделена со средствами производства) и покупателя в лице собственника-работодателя. В условиях господства частной собственности рынок регулировался только балансом спроса-предложения на однотипных, владеющих одинаковым набором знаний, умений, навыков специалистов.

Если мы экстраполируем рынок труда в условиях господства личной собственности, то есть именно такой собственности, где и рабочая сила, и средства производства представлены в одном лице, то, во-первых, меняется характер спроса и предложения, во-вторых, процесс найма как бы заменяется на процесс инвестирования интеллектуального капитала.

Вот почему современные тенденции требуют переосмысления подходов к делу профессиональной подготовки кадров для инновационной экономики, и наиболее оптимальными могут быть предполагаемые изменения на основе концепции человеческого капитала.

Задатки теории человеческого капитала можно проследить в "Политической арифметике" У. Пети, "Богатстве народов" А. Смита, "Принципах" А. Маршалла, работах многих других ученых. Однако как самостоятельный раздел экономического анализа теория человеческого капитала оформилась только на рубеже 50-60-х годов XX века. Заслуга ее выдвижения принадлежит известному американскому экономисту, лауреату Нобелевской премии Т. Шульцу, а базовая теоретическая модель была разработана в книге Г. Беккера (также лауреата Нобелевской премии) "Человеческий капитал" (первое издание 1964 г.). Эта книга стала основой для всех последующих исследований в данной области и была признана классикой современной экономической науки. В дальнейшем важное значение имели работы Й. Бен-Порэта (Ben-Porath, Yoram), М. Блауга, Э. Лэзера (Lazear, Edward), Р. Лэйарда (Layard, Richard), Дж. Минцера, Дж. Псахаропулоса, Ш. Розена (Rosen, Sherwin), Ф. Уэлча (Welch, Finnis.), Б. Чизуика и др.

В широком плане под человеческим капиталом понимается воплощенный в человеке запас способностей, знаний, навыков и мотиваций. Его формирование, подобно накоплению физического или финансового капитала, требует отвлечения средств от текущего потребления ради получения дополнительных доходов в будущем. К важнейшими видами человеческих инвестиций относят образование, подготовку на производстве, миграцию, информационный поиск, рождение и воспитание детей.

В макроэкономике благодаря теории человеческого капитала вложения в человека стали рассматриваться как источник экономического роста, не менее важный, чем "обычные" капиталовложения. Т. Шульц, Э. Денисон, Дж. Кендрик и др. произвели количественную оценку вклада образования в экономический рост. Было установлено, что на протяжении ХХ века накопление человеческого капитала опережало темпы накопления физического капитала. По расчетам Э. Денисона, прирост душевого дохода в США в течение послевоенного периода был на 15-30% обусловлен повышением образовательного уровня рабочей силы. Опыт таких стран как Гонконг, Сингапур, Южная Корея подтверждает, что ставка на инвестиции в образование и здравоохранение является наиболее эффективной стратегией экономического развития.

Однако, макроэкономическое толкование понятия «человеческий капитал» не дает полной аналогии с физическим или финансовым капиталом. Во-первых, в современном обществе человек не может быть предметом купли-продажи, следовательно, на рынке устанавливаются только цены за "аренду" человеческого капитала, тогда как цены на его активы отсутствуют. Это серьезно усложняет анализ. Во-вторых, человеческий капитал способен повышать эффективность деятельности как в рыночном, так и внерыночном секторе и доход от него может принимать как денежную, так и неденежную форму. В результате потребительские аспекты вложений в человека оказываются не менее важны, чем производственные.

Тем не менее в главном человеческий капитал подобен физическому: он представляет собой благо длительного пользования; требует расходов по ремонту и содержанию; может устаревать еще до того, как произойдет его физический износ.

Если употреблять это понятие в более узком значении и подразумевать под человеческим капиталом только те качества специалиста, которые он приобретает в образовательном учреждении или системе профессиональной подготовки на уровне предприятия, и которые на рынке труда приобретают рыночную цену (в виде ставки заработной платы), то задача анализа в значительной степени облегчается. Подтверждением этому может служить двойственный характер оплаты труда.

Оплата труда продолжает оставаться и важнейшим параметром оценки человеческих ресурсов в экономике, и стимулом трудовой активности. Однако, по мере того, как в современном обществе утверждаются реалии информационной экономики, внутреннее содержание оплаты труда изменяется, в связи с чем меняется и ее мотивационная сущность. Эти изменения, прежде всего, определяются фундаментальными изменениями в характере производства, что отмечает Д. Белл(2). Определяя информацию и теоретическое знание как стратегические ресурсы постиндустриального общества, Д. Белл предлагает следующую концепцию современного производства, которую он называет «информационной теорией стоимости». По мысли автора, когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку (в виде изобретения или организационного усовершенствования), можно сказать, что именно знание, а не труд выступает источником стоимости. Экономисты в своих концепциях, объясняющих производство и обмен, используют в качестве основных переменных "землю, капитал и труд". Однако с сокращением рабочего времени и с уменьшением роли производственного рабочего становится ясно, что знания и способы их практического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. В этом смысле, как труд и капитал были центральными переменными в индустриальном обществе, так информация и знания становятся решающими переменными постиндустриального общества.

Отметим, что ряд исследователей, например, В. Зомбарт и Й. Шумпетер, и ранее классическую формулу «земля, труд, капитал» стремились расширить за счет таких понятий, как "деловая инициатива" и "предприимчивость". Акцентируя внимание на этом, Д. Белл сетует, что в рамках классического подхода к производству игнорируется еще и роль знания или организационных новшеств и управления.

В связи с этим возникает вопрос: включать ли в комплекс знаний, являющихся источником стоимости наряду с землей, трудом (поскольку нельзя его полностью игнорировать), капиталом - включать ли в этот список профессиональные знания работника; а также, в какой степени на факторы, которые Д. Белл именует «организационными новшествами» и «управлением» влияет инновационный, творческий потенциал работника и его мотивация? Логично, если вместе с формализованным знанием в виде разработок НИОКР и прочего, и неформализованное знание считать источником стоимости. А поскольку неформализованное знание неотделимо от личности работника, то можно предположить, что та часть заработной платы, которую работник получает именно за эти свои качества, в значительной степени отличается от традиционной платы за труд; это в большей степени носит характер прибыли от инвестиций некоего интеллектуального, или человеческого капитала.


  1. В.Л. Иноземцев. За пределами экономического общества. Постиндустрильные теории и постэкономические тенденции в современном мире. – М.:"Academia"-"Наука", 1998 г.
  2. Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.